По прогнозам международных исследовательских организаций, ближайшие 20 лет могут стать переломными для развития мировой цивилизации из-за угрозы дефицита воды. В мире, как оказалось, растет спрос не только на углеводороды (нефть и газ), но и на воду, которая в отличие от «черного» и «голубого» золота не является товаром в международной торговле.
Более того, дефицит воды нарастает быстрее, чем ожидалось. Россия и европейские страны СНГ не испытывают серьезных проблем с обеспеченностью водными ресурсами, чего не скажешь о государствах Центральной Азии, где «водный вопрос» за последние 15 лет стал серьезным фактором межгосударственных отношений и региональной безопасности. Россия в виду геополитических, исторических и экономических причин не может устраниться от водных проблем своих соседей и стран-союзников.
Ресурсная база
Корень проблем состоит в том, что водные ресурсы в государствах Центральной Азии распределены неравномерно. Ситуация такова, что Центрально-азиатский регион четко делится на богатые водными ресурсами страны (Таджикистан и Кыргызстан) и зависимые от них в поступлении воды Узбекистан, Туркменистан и Казахстан. Если Кыргызстан контролирует бассейн реки Сырдарьи, то Таджикистан – Амударьи.
Сырдарья - первая по длине и вторая по водности река в Центральной Азии. Длина реки составляет 3019 км, площадь бассейна 219 тыс. кв. км. Основная часть (75,2%) стока Сырдарьи формируется на территории Кыргызстана, 15,2% на территории Узбекистана, 6,9% в Казахстане и 2,7% в Таджикистане.
Длина другой водной артерии – Амударьи - составляет 2540 км, площадь бассейна 309 тыс. кв. км. Как и Сырдарья, Амударья в нижнем течении теряет много воды на ирригацию. Основной сток Амударьи (74%) формируется на территории Таджикистана, 13,9% на территории Афганистана и Ирана и 8,5% на территории Узбекистана.
По обеспеченности гидроресурсами Таджикистан занимает третье место в мире и второе в СНГ после России. К примеру, общие годовые потенциальные ресурсы гидроэнергии в республике составляют около 600 млрд. кВт.ч. (столь значительные ресурсы как раз таки и «кружат голову» президенту Э.Рахмонову). Кроме того, Таджикистан обладает значительными запасами пресной воды в ледниках (более 60% запасов Центральной Азии). Построенная в бытность СССР Нурекская ГЭС (мощность 3 млн. КВт/час) регулирует около 40% воды, необходимой Узбекистану и частично Туркменистану.
Свой вклад в копилку водных проблем в регионе вносит и Афганистан, включаемый США в макрорегион Большая Центральная Азия (БЦА). В настоящее время Афганистан использует только около 2 млрд. куб.м. воды для ирригационных систем в своей части бассейна Амударьи. В потенциале он может забирать до 10 млрд. куб.м. воды, что будет иметь отрицательные последствия для Туркменистана и Узбекистана.
Конфликтный потенциал воды
Неравномерность распределения водных ресурсов в Центральной Азии обуславливает конфликт интересов ключевых поставщиков воды (Таджикистан и Кыргызстан) и ее основных потребителей (Узбекистан, Казахстан и Туркменистан).
В частности, Таджикистан вместе с Кыргызстаном заинтересованы использовать водные ресурсы для выработки электроэнергии для удовлетворения собственных нужд и на экспорт в третьи страны. Им противостоят Казахстан, Туркменистан и Узбекистан, который настаивают на преимущественно ирригационном характере эксплуатации как построенных во времена СССР ГЭС, так и планируемых новых гидроэлектростанций.
Суть претензий Кыргызстана и Таджикистана к своим соседям состоит в требованиях увеличения финансовых компенсаций за работу их гидроэлектростанций в ирригационном режиме в интересах Узбекистана, Казахстана и Туркменистана. Бишкек и Душанбе на протяжении многих лет указывают на существенные издержки со своей стороны по поддержанию гидротехнической инфраструктуры. Наиболее активен в этом вопросе Бишкек, предложивший трактовать воду как вид товара и в перспективе ввести плату за воду (сейчас Кыргызстан получает от Узбекистана и Казахстана компенсацию за избытки вырабатываемой электроэнергии). Однако эксперты признают, что платное водопользование – малореализуемая идея в Центральной Азии из-за высоких рисков социальных и политических потрясений во всех без исключения странах.
Цель официального Бишкека и Душанбе состоит в получении справедливой и рыночной компенсации за предоставляемые услуги по поставкам воды. В принципе обвинять исключительно Бишкек и Душанбе в «энергетическом эгоизме» не совсем справедливо. Перед данными странами остро стоит задача по решению проблем бедности, и гидроресурсы являются для них источником национального экономического развития. Проблема в том, как вписать локальные стратегии развития в региональный сценарий устойчивого развития, когда выигрывают все страны и нет проигравших.
Дополнительным фактором напряженности в регионе может стать ускоренное развитие энергетики в ущерб водопользованию. В последнее время о серьезных энергетических амбициях заявил Таджикистан, руководимый недавно переизбранным на пост президента Э.Рахмоновым. Не имея достаточных запасов нефти и газа, таджикское руководство делает ставку на форсированное развитие гидроэнергетики. К 2010-15гг. Таджикистан рассчитывает избавиться от энергозависимости со стороны Узбекистана и приступить к экспорту электроэнергии в Иран, Пакистан и Индию (ориентировочно в размере 8-10 млрд. КВт. час в год).
О масштабе задумок свидетельствуют планы таджикского Минэнерго, обосновавшего строительство на реке Пяндж, основном притоке Амударьи, 14 ГЭС мощностью от 300 до 4000 МВт с выработкой электроэнергии до 86,3 млрд. КВт.час в год. Наиболее привлекательным, с экономической точки зрения Душанбе, является строительство Даштиджумской ГЭС на реке Пяндж мощностью 4000 МВт, годовой выработкой электроэнергии 15,6 млрд. кВт.час и емкостью водохранилища 17,6 кубических километров (что составит емкость половины всех водохранилищ на Амударье). Данный проект позиционируется в выгодном свете, в первую очередь, перед инвесторами из США и Пакистана. Китай проявляет нескрываемый интерес к строительству ГЭС на реке Зеравшан, что уже вызвало настороженную реакцию Ташкента. В этой связи эксперты предупреждают, что односторонняя водно-энергетическая политика Душанбе может привести к напряженности, и в будущем чревата трансграничным конфликтом, в первую очередь с Узбекистаном.
От энергетического ускорения Таджикистана старается не отставать соседний Кыргызстан, ищущий иностранных инвесторов для строительства каскада Камбаратинских ГЭС-1 и 2 в верховьях Сырдарьи.
Подобные планы соседей всерьез тревожат Казахстан и Узбекистан, так как при введении в строй новых гидроэнергетических объектов их нужно будет заполнять водой, что приведет к ее нехватке. В энергетических спорах в Центральной Азии постоянно присутствует тема водопользования. Бедные углеводородными ресурсами Таджикистан и Кыргызстан в ответ на «газовый вентиль» Узбекистана не прочь использовать «водяной кран». Недостаток воды в перенаселенной Ферганской долине – это мощный детонатор социальной революции, о чем прекрасно осознают в Ташкенте и потому пристально следят за энергетической и водной политикой своих соседей.
Как известно, между Бишкеком и Ташкентом давно идет ожесточенная полемика вокруг воды Нарынского каскада ГЭС в Кыргызстане. Ташкент ежегодно настаивает на сбросе значительных масс воды из Токтогульского водохранилища для улучшения водоснабжения аграрных районов Узбекистана.
Зимой 2000г. водно-энергетический конфликт Ташкента и Бишкека едва не перешел в силовую стадию, когда узбекская сторона прекратила подачу газа в Кыргызстан. В ответ для выработки дополнительной электроэнергии Кыргызстан начал сброс воды на Токтогульском водохранилище. В результате часть хлопковых полей в Узбекистане оказалась заболоченной. Раздраженный Ташкент в непосредственной близости от кыргызско-узбекской границы развернул войсковую часть и провел ряд учений по захвату Токтогульской ГЭС с использованием бронетехники и вертолетов. Кыргызстан, в свою очередь, через информационные утечки пояснил, что в случае взрыва плотины, водный поток «сметет с лица земли Ферганскую и Зерафшанскую долины» Узбекистана.
В ноябре текущего года между Узбекистаном и Кыргызстаном с новой силой разгорелся очередной водно-энергетический кризис. В частности, узбекская сторона выдвинула ряд условий по поставке газа в Кыргызстан в 2007 году по цене $100 за тысячу кубометров. Главным стало требование обеспечить необходимое количество воды для нужд узбекского сельского хозяйства. Согласно существующим соглашениям, пропуски воды должны быть компенсированы покупкой электроэнергии в Кыргызстане. При этом цены на нее были предложены Узбекистаном ниже рыночных, сложившихся в 2006 году, что совершенно не устраивает Бишкек. Параллельно Ташкент обвинил Бишкек в попытках искусственного создания дефицита поливной воды для узбекского земледелия.
Имели место и казахстанско-киргизские противоречия по водной проблеме. Некоторые представители в правительстве Казахстана в свое время призывали «всеми возможными силами воспрепятствовать строительству Камбаратинской ГЭС на территории Киргизии», введение которой в строй «неминуемо нарушит хрупкий баланс в электро- и водоснабжении всего региона». Правда, в итоге Бишкек и Астана пришли к согласованию своих вводно-энергетических потребностей. В качестве позитивного примера может служить работа экспертных групп и специальной комиссии двух стан по водопользованию рек Талас и Чу. Казахстан согласился на совместной основе финансировать (в размере $20 млн. в год) эксплуатацию гидротехнических объектов в Кыргызстане.
С момента обретения независимости между Туркменистаном и Узбекистаном происходили трения по вопросу о совместном использовании вод в нижнем течении, поскольку Туркменистан осуществляет отбор воды в огромный Каракумский канал. Планы Туркменбаши по созданию искусственного «Озера Золотого Столетия» (объем 132-150 куб. км и питание за счет водосборных каналов и возможно за счет Амударьи) лишь усиливают водные опасения Ташкента. Существующее соперничество между Узбекистаном и Туркменистаном в распределении воды ниже по течению может обостриться, если увеличится спрос на воду в Афганистане в связи с развитием орошаемого земледелия.
Таким образом, в долгосрочной перспективе проблема водопользования в Центрально-азиатском регионе только лишь обострится из-за высокого прироста населения. По оценкам специалистов, демографический рост в Центральной Азии неизбежно увеличит потребность в воде в предстоящие двадцать лет на 40%. Такая ситуация может послужить катализаторами межгосударственных конфликтов, что требует от руководителей центрально-азиатских государств политической зрелости и воли для справедливого решения вводно-энергетических проблем.
Экономический ущерб от нерешенности данной проблемы несут все страны региона. По данным ПРООН за 2005г., неурегулированные проблемы эксплуатации водных ресурсов в Центральной Азии ежегодно приводят к потерям $1,7 млрд. из-за неэффективного управления водными ресурсами.
Парадокс состоит в том, что воды в Центральной Азии достаточно. Чрезмерные потери в водопользовании в Центральной Азии вызваны архаичной системой земледелия, когда расход воды на единицу продукции в три, а иногда и в десять раз превосходит мировые показатели. По расчетам специалистов, переход на современные агротехнологии и рациональное водопользование позволит экономить в год до половины стока трансграничных рек в регионе. Проблема в том, что модернизация центрально-азиатского сельского хозяйства требует колоссальных внутренних средств и внешних инвестиций.
Попытки урегулирования проблем водопользования в регионе
Нельзя сказать, что лидерами центрально-азиатских стран не предпринимались попытки по урегулированию проблем водопользования в регионе. Главами государств Центральной Азии на международной конференции в Нукусе 20 сентября 1995г. была торжественно провозглашена приверженность идеям равноправия и межгосударственного сотрудничества по водным проблемам. В принятой Нукусской Декларации президенты пяти государств региона подтвердили свои «обязательства по полному сотрудничеству на региональном уровне на основе взаимного уважения, добрососедства и решимости» по водно-энергетической проблеме Центральной Азии. Затем последовало Бишкекское Заявление Глав государств от 6 мая 1996 г., в котором впервые было признана необходимость «ускорить разработку новой стратегии вододеления и экономических методов управления в сфере использования водных и энергетических ресурсов».
В 1998 году был принят договор «О сотрудничестве в области охраны окружающей среды и рационального природопользования», в котором подчеркивалась необходимость создания Водно-энергетического консорциума в Центральной Азии. Вместе с тем создание Водно-энергетического консорциума (ВЭК) стран Центральной Азии до сих пор тормозится. Споры о «долях» в консорциуме, нежелание идти на компромисс, кризис доверия и региональное политическое соперничество мешают реализовать этот проект.
В сентябре 2006г. в Астане состоялся неформальный саммит лидеров Центрально-азиатских государств, где опять рассматривались проблемы регионального использования водных ресурсов. Однако никаких практических решений принято не было, стороны лишь в очередной раз продекларировали необходимость согласованного решения проблем использования и потребления воды на межгосударственном уровне.
По оценкам международных организаций и экспертов, основные проблемы между государствами региона в регулировании водных и энергетических отношений остаются на прежнем уровне:
• рекомендательный характер принимаемых решений и отсутствие какой-либо ответственности за их исполнение;
• разобщенность действий на региональном и национальном уровнях между структурами управлений водного хозяйства и энергетики;
• противоречия между интересами государств, контролирующих водные ресурсы и потребляющих их;
• отсутствие работоспособных межгосударственных структур, наделенных полномочиями в совместном управлении водно-энергетическими ресурсами;
• отсутствие какой-либо незаинтересованной стороны между конфликтующими сторонами с возможностями реального воздействия на решение спорных вопросов.
На сегодняшний день в регионе сложилась неблагоприятная ситуация в вопросах регулировании водопользования. В течение последних пятнадцати лет регулярно обсуждаются проекты межгосударственных соглашений по проблемам использования воды, проводятся региональные конференции, саммиты, но ситуация не меняется в лучшую сторону.
Вода/энергия и геополитика
В силу исторических и геополитических причин Россия не может находиться вне проблемного поля Центральной Азии. С включением в состав ЕврАзЭС Организации Центрально-Азитского сотрудничества (ОЦАС) и последовавшего затем присоединения к сообществу Узбекистана вопросы водного регулирования перешли к интеграционной организации, где Россия играет ключевую роль.
Россия уже активно инвестирует в гидроэнергетику Центральной Азии – участвует в строительстве Сангтудинской ГЭС-1 и Рогунской ГЭС в Таджикистане. В апреле 2006 года правительство Кыргызстана обратилось к России с предложением возобновить партнерство в области электроэнергетики и продолжить работу по проектам строительства Камбаратинских ГЭС – 1 и 2 (требуемый объем инвестиций составляет $2,3 млрд.).
Необходимость участия России в решении проблем энергетики и водопользования в Центральной Азии обуславливается повышенной активностью других международных игроков (США, ЕС), предлагающих свои посреднические услуги.
Как обычно стараются не упустить выгодный момент США. В рамках проекта Партнерства по развитию Большой Центральной Азии (БЦА), продвигаемого Госдепартаментом США, Вашингтон стремится включиться в процессы энергетического регулирования в регионе, что подразумевает и влияние на водопользование. Американские компании (AES corp.) участвуют в возведение линий электропередач в южном направлении (в Афганистан и Пакистан), оказывают консультационные услуги в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане.
Созданный в рамках ЦАРЭС (Программа Центрально-азиатское региональное экономическое сотрудничество) Форум электроэнергетических регулирующих органов (ФЭРОЦ) уже занимается реализацией проектов, направленных на формирование общей энергетической сети региона. Программа ЦАРЭС инициирована Азиатским банком развития (АБР) в 1997 году для реализации в Центральной Азии проектов в области энергетики, транспорта и торговли.
В ЦАРЭС участвуют Азербайджан, Афганистан, Китай, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан, Монголия и международные доноры – АБР, ЕБРР, МВФ, Исламский банк развития, ПРООН и Всемирный банк. Одним из главных приоритетов ЦАРЭС является поддержка эффективного и рационального использования энергетических и водных ресурсов в Центральной Азии. Кроме того, Всемирный банк и инвесторы из ЕС, США и Японии готовы принять участие в создании Водно-энергетического консорциума (ВЭК) стран Центральной Азии. Эксперты Всемирного банка даже уже написали концепцию создания ВЭК.
На 2006-2009гг. в рамках ЦАРЭС планируется выделение $2,3 млрд. на региональные проекты. Нельзя исключать, что дальнейшее институциональное укрепление ЦАРЭС может привести ее к трансформации в полноценную региональную организацию, конкурирующую с ЕврАзЭС и ШОС. Особенно в подобном сценарии развития заинтересованы США, которые после активизации в регионе России и Китая в рамках ШОС выдвинули идею создания новой региональной интеграционной организации в Центральной Азии.
Очевидно, что создание с помощью внешних игроков площадки по регулированию вводно-энергетических взаимоотношений станет значительным ресурсом для проникновения на рынки центрально-азиатских стран. В этой связи возрастает роль и значение ЕврАзЭС в обеспечении интересов России и ее союзников в регионе в сфере энергетики и водопользования.
У России сложились ровные и партнерские отношения со всеми государствами Центральной Азии (что, естественно, не исключает дискуссий в рамках двусторонних отношений). В перспективе это означает, что у России есть возможности сыграть роль «честного брокера» для решения водно-энергетических разногласий в регионе. Немаловажно и то, что российские специалисты располагают накопленными еще во времена СССР уникальными знаниями о гидроэнергетической специфике региона.
Дорожная карта от ЕврАзЭС
Для ЕврАзЭС водно-энергетическая проблематика чрезвычайно актуальна. На саммите ЕврАзЭС в Сочи в августе 2006 г. было принято решение о разработке концепции эффективного использования водно-энергетических ресурсов центрально-азиатского региона. Сформирована Группа высокого уровня по вопросам выработки согласованных механизмов в водно-энергетической сфере, разработана «дорожная карта».
«Дорожная карта» совершенствования механизма взаимодействия государств-членов ЕврАзЭС в водно-энергетическом регулировании в Центральной Азии представляет собой план поэтапного создания совместных рыночных условий в процессе интеграции секторов водного хозяйства и энергетики экономик государств Сообщества.
При этом, как замечает А.Мироненков (советник генсека ЕврАзЭС), главным принципом сотрудничества должна быть неразрывность водно-энергетических режимов бассейнов рек с режимом потребления электроэнергии и инвестициями в регионе. Стратегия, разработанная в рамках ЕврАзЭС, предусматривает следующие цели и задачи в водно-энергетическом секторе Центральной Азии:
- разработка и реализация согласованных мероприятий в области рационального использования водно-энергетических ресурсов;
- принятие мер по обязательному выполнению межгосударственных соглашений и договоров, а также между хозяйствующими субъектами государств-членов ЕврАзЭС по всем вопросам, связанным с использованием водно-энергетических ресурсов;
- обеспечение оптимального соотношения ирригационного и энергетического режимов работы водохранилищ;
- привлечение инвестиций для реализации проектов реконструкции существующих водно-энергетических хозяйственных объектов межгосударственного значения;
- создание стимулов для привлечения инвестиций;
- создание условий для производственной кооперации в водохозяйственной и энергетической отраслях.
- Ключевой проблемой здесь является формирование в рамках ЕврАзЭС новых межгосударственных управляющих и исполнительных органов со статусом, который позволит выполнять принятые решения.
Создание регулирующего органа диктуется также причинами инвестиционного порядка. Россия является крупнейшим инвестором в гидроэнергетику Таджикистана и рассматривает возможность инвестиций в Кыргызстане. Региональные конфликты, вызванные водопользованием и тесно увязанные с энергетикой, создают потенциальные политические риски для российских инвесторов. В связи с этим приход российских инвестиций должен увязываться с регулированием водно-энергетического режима трансграничных рек в рамках согласительных структур.
Формирование координирующего органа по управлению водно-энергетическими ресурсами в рамках ЕврАзЭС предполагает создание:
1. Группы высокого уровня (ГВУ). Область компетенции - выработка механизма водно-энергетического регулирования. В состав ГВУ войдут руководители государственных органов управления водным хозяйством и энергетикой стран ЦА. Их полномочия – вырабатывать и утверждать текущие перспективные балансы использования водных энергетических ресурсов, исходя из возможностей государств-членов ЕврАзЭС. Определять и согласовывать водохозяйственную политику в регионе, учитывая фактор развития гидроэнергетики. Вырабатывать предложения по усовершенствованию институциональной структуры управления водно-энергетическими ресурсами. Формировать правовые и экономические механизмы сотрудничества в водно-энергетической сфере.
2. Международного водно-энергетического консорциума– исполнительный экономический и технологический орган по реализации норм соглашения и решений Группы высокого уровня. Исполнительным органом будут использованы все уже существующие региональные органы и структуры, управляющие водно-энергетическими ресурсами.
Создание водно-энергетического регулирующего органа – задача не из легких. Главным препятствием по формированию постоянно действующей и эффективной структуры в рамках ЕврАзЭС является отсутствие политической воли у центрально-азиатских лидеров по преодолению имеющихся разногласий. Тем не менее, трансграничный характер водных ресурсов и тесная взаимосвязь между водо- и энергоснабжением в регионе диктует необходимость выработки согласованной региональной политики в области энергетики и водопользования.
Перспективные сценарии развития
Просматриваются несколько сценариев развития ситуации в сфере водопользования в Центральной Азии:
1. Сохранение сложившего положения, когда страны нижнего течения трансграничных рек (Узбекистан, Казахстан и Туркменистан) продолжат активное ирригационное использование водных ресурсов, вызывая в странах зоны формирования стока перманентный энергетический кризис.
2. Использование водных ресурсов странами верхнего течения трансграничных рек (Таджикистан и Кыргызстан) исключительно в целях энергетики, что приведет к дефициту водных ресурсов в нижних частях бассейнов рек.
Оба этих сценария являются негативными, провоцируют межгосударственные конфликты и поэтому не могут быть приемлемыми. Реализация данных сценариев чревата также образованием 2-х антагонистических союзов – стран, контролирующих водные ресурсы и стран, зависимых от поступления воды, что только усилит конфронтацию.
3. Следующий сценарий вытекает из двух вышеизложенных, когда неспособность достичь соглашения приведет центрально-азиатские страны к сценарию «всеобщего проигрыша». Подобная ситуация вынудить страны разрабатывать и реализовывать заведомо невыгодные и затратные стратегии создания альтернативной инфраструктуры самообеспечения без регионального сотрудничества.
4. Наиболее перспективный сценарий предполагает активное региональное взаимодействие всех стран в области водопользования и энергетики. Урегулирование спорных вопросов путем переговоров с целью достижения взаимовыгодных соглашений является единственно возможным подходом в этом отношении. Необходимость реализации данного сценария обусловлена настоятельной потребностью в интегрированном управлении водными ресурсами, что позволит оптимизировать режимы работы гидроузлов с учетом как национальных так и региональных интересов. При этом удобной институциональной площадкой по выработке согласованной водно-энергетической политики в регионе может стать ЕврАзЭС.
Сближение позиций центрально-азиатских государств в области использования водных ресурсов не может рассматриваться обособленно от разработки эффективных моделей развития экономики каждой страны. Фактически, речь идет о включении национальных стратегий в общий сценарий устойчивого развития региона, при котором водная политика является неотъемлемой составной частью.
Игорь КИРСАНОВ, эксперт Фонда «Наследие Евразии»
«Независимый Обозреватель Стран Содружества», № 12, 2006 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий