15:02 30/03/2010
Андрей Губенко, политический обозреватель (Казахстан), специально для РИА Новости.
Когда-то в Советском Союзе была сделана известная попытка поворота сибирских рек в Центральную Азию. Сейчас, четыре десятка лет спустя, страны этого засушливого региона задумали еще более амбициозный водный проект - только поворачивать на сей раз планируют не реки, а всю сложившуюся здесь систему водообеспечения.
Ташкент отныне - город не только хлебный, но и водный. Накануне
центральноазиатского (а заодно - и астрономического) Нового года, который в Казахстане называют Наурыз, а в Узбекистане - Навруз, президенты этих стран Нурсултан Назарбаев и Ислам Каримов подписали совместное заявление, в котором потребовали от своих высокогорных соседей - Таджикистана и Киргизии - обязательного предварительного проведения международной экспертизы при строительстве новых гидрологических сооружений. На предмет соблюдения баланса: экологического - чтоб изменение режима рек не привело к природным катастрофам, и экономического - чтоб не ущемлять интересы друг друга. Ведь в долинах Казахстана, Узбекистана и Туркмении воду испокон веку используют для ирригации, тогда как в ущельях Таджикистана и Киргизии ее рассматривают в основном как энергоресурс, и это противоречие «между верхами и низами» нередко провоцирует конфликты - пока, правда, не имевшие международно-правовых последствий.
В частности, Астана обвиняет Бишкек в том, что интенсификация работы Токтогульской ГЭС в Киргизии привела к увеличению в 2,5 раза (с 1993 года) зимних пропусков воды из соответствующего водохранилища. А в результате - к ежегодным мартовским наводнениям ниже по течению и летним засухам в долине Сырдарьи в Казахстане. А возобновление строительства мощной Рогунской ГЭС (начатого еще в СССР, а затем замороженного) на реке Вахш в Таджикистане вызвало подозрение в экологической опасности этого проекта для Узбекистана.
До сих пор, однако, до создания в регионе официальных противоборствующих водных блоков дело не доходило. И вот - ташкентское заявление Каримова и Назарбаева, по сути, обозначающее, что отныне Узбекистан и Казахстан будут отстаивать свои позиции вместе. Сможет ли новый альянс изменить статус-кво, когда расположенные выше по течению «энергетики», пользуясь своим, естественно, более выгодным положением диктуют волю ограниченным в маневрах «ирригаторам»?
Многое, если не все, будет зависеть от позиции России. В 2007 году российский бизнес (компания «Русал») вынужден был уйти из проекта строительства Рогунской ГЭС. В странах региона, никак не могущих договориться между собой о сбалансированном использовании водных ресурсов, все громче стали раздаваться голоса о привлечении в качестве арбитров ООН, США, ЕС… Тем более, что английская речь здесь не в новинку: территория центральноазиатских стран с начала афганской кампании используется для транзита, учений и даже военных баз стран НАТО.
Не секрет, что нынешняя ташкентская декларация, по существу, - следствие активизировавшейся в последнее время политики Москвы. Россия начала с того, что приостановила выдачу ранее обещанного кредита в 1,7 миллиарда долларов Киргизии (как известно, в конце прошлого года руководство этой страны расширило присутствие стран НАТО на авиабазе «Ганси» близ Бишкека) для завершения строительства Камбаратинской ГЭС на реке Нарын - до проведения всех необходимых международных экспертиз. Конечно, Казахстан и Узбекистан в этой «гроссмейстерской игре» интересует исключительно решение водной проблемы в свою пользу, которое теперь стало реальным благодаря неожиданному вмешательству России. Но именно поэтому - в силу несопоставимости и в то же время гармоничности интересов - у новой центральноазиатской политики есть будущее. Вопрос в том, хватит ли России терпения, чтобы и в дальнейшем гибко вести геополитическую игру в этом регионе?
В античности этот край именовался Согдиана, персы называли его Туран, арабы - Маверранахр. В составе же Российской империи Средняя Азия чаще всего называлась Туркестан.
От упомянутого поворота сибирских рек - переброске части их стока в засушливые регионы Средней Азии, о чем говорили еще при Николае II и Сталине, но решились только на пленуме ЦК КПСС в 1968 году - остался на земле 450-километровый след в виде водного канала Иртыш - Караганда в Казахстане. Что останется от нынешнего «поворота согдийских рек»?
Не хотелось бы, чтобы это было лишь еще одно искусственное образование - Коксарайское водохранилище (построенное, к слову, тоже в Казахстане). Это гигантский контррегулятор с 45-километровой плотиной, возведенный на случай, если договориться о балансе водных интересов в Центральной Азии все же не удастся. И, кстати, торжественно открытый президентом Назарбаевым на следующий день после возвращения из Ташкента.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Когда-то в Советском Союзе была сделана известная попытка поворота сибирских рек в Центральную Азию. Сейчас, четыре десятка лет спустя, страны этого засушливого региона задумали еще более амбициозный водный проект - только поворачивать на сей раз планируют не реки, а всю сложившуюся здесь систему водообеспечения.
Ташкент отныне - город не только хлебный, но и водный. Накануне
центральноазиатского (а заодно - и астрономического) Нового года, который в Казахстане называют Наурыз, а в Узбекистане - Навруз, президенты этих стран Нурсултан Назарбаев и Ислам Каримов подписали совместное заявление, в котором потребовали от своих высокогорных соседей - Таджикистана и Киргизии - обязательного предварительного проведения международной экспертизы при строительстве новых гидрологических сооружений. На предмет соблюдения баланса: экологического - чтоб изменение режима рек не привело к природным катастрофам, и экономического - чтоб не ущемлять интересы друг друга. Ведь в долинах Казахстана, Узбекистана и Туркмении воду испокон веку используют для ирригации, тогда как в ущельях Таджикистана и Киргизии ее рассматривают в основном как энергоресурс, и это противоречие «между верхами и низами» нередко провоцирует конфликты - пока, правда, не имевшие международно-правовых последствий.
В частности, Астана обвиняет Бишкек в том, что интенсификация работы Токтогульской ГЭС в Киргизии привела к увеличению в 2,5 раза (с 1993 года) зимних пропусков воды из соответствующего водохранилища. А в результате - к ежегодным мартовским наводнениям ниже по течению и летним засухам в долине Сырдарьи в Казахстане. А возобновление строительства мощной Рогунской ГЭС (начатого еще в СССР, а затем замороженного) на реке Вахш в Таджикистане вызвало подозрение в экологической опасности этого проекта для Узбекистана.
До сих пор, однако, до создания в регионе официальных противоборствующих водных блоков дело не доходило. И вот - ташкентское заявление Каримова и Назарбаева, по сути, обозначающее, что отныне Узбекистан и Казахстан будут отстаивать свои позиции вместе. Сможет ли новый альянс изменить статус-кво, когда расположенные выше по течению «энергетики», пользуясь своим, естественно, более выгодным положением диктуют волю ограниченным в маневрах «ирригаторам»?
Многое, если не все, будет зависеть от позиции России. В 2007 году российский бизнес (компания «Русал») вынужден был уйти из проекта строительства Рогунской ГЭС. В странах региона, никак не могущих договориться между собой о сбалансированном использовании водных ресурсов, все громче стали раздаваться голоса о привлечении в качестве арбитров ООН, США, ЕС… Тем более, что английская речь здесь не в новинку: территория центральноазиатских стран с начала афганской кампании используется для транзита, учений и даже военных баз стран НАТО.
Не секрет, что нынешняя ташкентская декларация, по существу, - следствие активизировавшейся в последнее время политики Москвы. Россия начала с того, что приостановила выдачу ранее обещанного кредита в 1,7 миллиарда долларов Киргизии (как известно, в конце прошлого года руководство этой страны расширило присутствие стран НАТО на авиабазе «Ганси» близ Бишкека) для завершения строительства Камбаратинской ГЭС на реке Нарын - до проведения всех необходимых международных экспертиз. Конечно, Казахстан и Узбекистан в этой «гроссмейстерской игре» интересует исключительно решение водной проблемы в свою пользу, которое теперь стало реальным благодаря неожиданному вмешательству России. Но именно поэтому - в силу несопоставимости и в то же время гармоничности интересов - у новой центральноазиатской политики есть будущее. Вопрос в том, хватит ли России терпения, чтобы и в дальнейшем гибко вести геополитическую игру в этом регионе?
В античности этот край именовался Согдиана, персы называли его Туран, арабы - Маверранахр. В составе же Российской империи Средняя Азия чаще всего называлась Туркестан.
От упомянутого поворота сибирских рек - переброске части их стока в засушливые регионы Средней Азии, о чем говорили еще при Николае II и Сталине, но решились только на пленуме ЦК КПСС в 1968 году - остался на земле 450-километровый след в виде водного канала Иртыш - Караганда в Казахстане. Что останется от нынешнего «поворота согдийских рек»?
Не хотелось бы, чтобы это было лишь еще одно искусственное образование - Коксарайское водохранилище (построенное, к слову, тоже в Казахстане). Это гигантский контррегулятор с 45-километровой плотиной, возведенный на случай, если договориться о балансе водных интересов в Центральной Азии все же не удастся. И, кстати, торжественно открытый президентом Назарбаевым на следующий день после возвращения из Ташкента.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Комментариев нет:
Отправить комментарий